«НПО „Стрела“: по зову памяти

История, которую мы расскажем, не основана на неопровержимых фактах и точных данных. Она соткана из воспоминаний туляков — скорее косвенных, а не прямых, преломленных восприятием услышанного от участников описываемых событий их детьми, внуками, учениками. А еще — из фрагментов хроники обороны Тулы, донесенных до сегодняшних дней старыми топографическими картами, сводками и приказами, сохраненными страницами газет военных лет и скупыми мемуарными строками… 

История поколений

Вот о чем рассказал журналистам «Молодого коммунара» слесарь ПАО «НПО „Стрела“ Николай Тимофеевич Воронков, еще заставший в живых свидетелей тех грозных и героических лет:

— Когда я и мои товарищи по профтех — училищу проходили практику на заводе «Арсенал», старожилы рассказывали, например, о том, как в военные годы на заводской площадке ремонтировали «студебеккеры» и что во время Великой Отечественной на этой территории восстанавливали военную технику. Сейчас жалею, что мы, тогда еще совсем зеленые пацаны — ветер в голове, особо в эти истории не вслушивались…

Действительно, жаль — ведь чем дальше от нас победный май 1945-го, тем меньше шансов услышать из первых уст малоизвестные подробности героической обороны Тулы — тех страшных дней, когда против врага встали практически все, кто оставался в городе, даже подростки.

«Стреле» в этом смысле особенно «повезло». В официальных источниках нет практически ничего, что раскрывало бы подробности военной истории оружейного двора, из которого, по сути, и выросло это инновационное предприятие.

— Без знания своих корней, оценки и осмысления пути, пройденного предприятием во временной ретроспективе, непросто строить будущее,— говорит генеральный директор ПАО «НПО „Стрела“ Вячеслав Вячеславович Чапкин, объясняя, почему он и весь коллектив так увлечены восстановлением исторической правды.— Знание своих истоков в принципе так же необходимо человеку, как фундамент — любому зданию. Это опора, некий ценностный и нравственный ориентир, если хотите. А Великая Отечественная война почти для каждого человека в нашей стране — в первую очередь личная история. У кого-то родные воевали, у кого-то — трудились в тяжелейших условиях тыла. Нет таких, кого война обошла стороной. „Стрела“ — предприятие во многом семейное, и для нас вот эта память поколений о подвиге наших дедов и прадедов, о цене, которую они заплатили за победу,— священна.

Собственно, именно поэтому на «Стреле» так бережно и кропотливо собирают всё, что только удается найти о военных годах. Малейшие упоминания в краеведческих материалах, хрониках, рассказах ветеранов. Скудные данные, как кусочки мозаичного панно, постепенно складываются в целостную картину. Удивительную, интересную, еще раз подтверждающую, какой огромный вклад внесли туляки в победу в самой страшной в истории человечества войне.

О чём рассказала старая карта

Это просто невероятно на самом деле, как много внимательному человеку могут открыть детали. Вячеслав Вячеславович Чапкин, рассказывая нам о результатах своих поисков, оперирует как раз фактами, на которые кто-то менее увлеченный и внимания бы не обратил.

Например, на стене в его приемной висит копия старой карты оружейного двора и окрестностей еще 1908 года. Казалось бы, как этот топографический документ может помочь прояснить, что происходило на территории «Стрелы» в военные годы?

Между тем на плане четко видно, что ворота старого оружейного двора, образованного здесь еще по указу Петра I, напрямую связаны… с нынешним Ряжским вокзалом.

Позволим себе небольшое отступление, которое поможет нам лучше понять намек старой карты. Некоторое время назад — наша газета писала об этом — на «Стреле» выяснили, что едва ли не до 50-х годов прошлого века, когда был образован завод «Арсенал», территория оружейного двора находилась в ведомстве военных. Здесь с XVIII века проводили приемку оружия и хранили его.

В то же время в годы Великой Оте — чественной Ряжский вокзал был основной транспортной артерией, связывавшей город оружейников со страной. Отсюда солдаты отправлялись на фронт, а оборонные предприятия — в эвакуацию. Здесь встречали раненых для размещения в госпиталях и — несколько позже — возвращавшихся с Урала рабочих и часть оборудования тульских заводов.

— Немцы в основном обстреливали бронепоезд, он ходил с Ряжского в Заречье, и бомбили Тулу, в основном вокзал,— рассказывал ветеран Тульского оружейного завода Виктор Авилов.— Ну вообще страшно было…

Сохранились другие воспоминания ветеранов, подтверждающие, что вокзал постоянно атаковали немцы, стремясь отрезать Тулу от железной дороги — не допустить ни эвакуации ценных для фашистов оборонных предприятий, ни новых поставок оружия для защитников города. Одним из подтверждений того, насколько жестокими были налеты, служит оперсводка, приведенная в сборнике документов «Великая Отечественная война на территории Тульской области» Александра Лепёхина: «Оперсводка № 57 к 21.00 11.10.41.

и) с 14.40 до 15.00 на р-н Ряжского вокзала сброшено 23 ФАБ, разрушено ж. д. полотно и 5 цистерн без бензина».

— Погрузочные работы производились в вечернее и ночное время при абсолютной светомаскировке. Начиная с 1 ноября фашистские войска периодически обстреливали места погрузки,— вспоминал и. о. директора патронного завода Николай Борисович Давыдов.

Спешка была страшная. В краеведческих работах упоминается, что на загрузку одного двухосного вагона отводилось не более получаса против двухчасовой нормы мирного времени. При этом вес некоторого оборудования превышал 10–15 тонн.

Получается, что кратчайший — читай, самый безопасный — путь, предоставлявший максимально высокие шансы уберечь партии оружия и военной техники, была та самая, хорошо видная на карте прямая от вокзала до оружейного двора. Эта территория была надежно укреплена и охранялась военными еще с тех, дореволюционных, времен, когда Арсенал принадлежал Артиллерийскому ведомству. Краеведы говорят, что здесь вплоть до начала Великой Отечественной занимались хранением, техническим обслуживанием, ремонтом и отпуском в армию готового оружия. Вполне возможно, что старые французские винтовки системы Лебеля, которыми первое время из-за нехватки оружия пользовались ополченцы, поклявшиеся, что «каждая улица, каждый дом станут могилой для гитлеровских псов», брали как раз из запасов складов на оружейном дворе.

Обустроено всё было соответственно. Еще в 1826 году российский ученый, академик И. Х. Гамель, описывая Арсенал, отмечал: «…в средине оружейной слободы находятся следующие строения: Арсенал, двухэтажный корпус, для помещения готового оружия до отпуска в полки. На дворе перед сим Арсеналом — разные каменные корпусы, служащие для хранения заводских металлов и старого оружия, привозимого из полков; там же несколько приемных палат для полковых приемщиков». Наблюдения академика подтверждает и сохранившийся в Государственном архиве Тульской области подробнейший отчет Комиссии, назначенной по предписанию Начальника Артиллерии Московского Военного Округа от 8 октября 1899 года. Проверка Тульского оружейного отдела (так военные называли Арсенал) была организована в связи с участившимися в то время пожарами. Инспекторы подробнейшим образом описывают каменные сараи, флигели для хранения оружия, размещения рабочих, канцелярии и караула.

«По наведенным архивным справкам оказывается, что здания Арсенала, ныне Тульский оружейный отдел, выстроены при Императоре Петре I в 1713 году на казенной земле и в силу указа, данного Ее Величеством, Императрицей Анной Иоанновной в 1739 году … приведено нижеследующее: „Упомянутых оружейных мастеров селить на тех новых стрелецких и ямских землях для опасности от пожара ото всех сторон каменного оружейного двора не меньше ста пятидесяти сажень…“

Вот и еще одно косвенное подтверждение тому, что Арсенал практически с момента своего создания был одной из самых безопасных и укрепленных территорий в городе.

Между прочим, до наших дней, хоть и в сильно перестроенном виде, дошел дом начальника Арсенала — небольшое здание классического стиля первой половины XIX века с колонным портиком и… подземным ходом, который явно «помоложе» всего остального. Дом стоит совсем рядом с легендарными монументальными воротами, украшенными металлическими рыцарскими фигурами. Их, рассказывают, во время войны снимали и прятали, то ли чтобы не пострадали под бомбежками и артиллерийскими обстрелами, то ли — тоже вполне вероятно — чтобы слишком уж приметные фигуры невольно не подсказали, где расположены оружейные склады.

Вывод, кажется, напрашивается сам собой.

На старой карте есть — точнее, отсутствует — и еще одна подсказка. Как пояснил нам генеральный директор ПАО «НПО „Стрела“, на ней нет здания инструментального цеха, хотя на послевоенных планах он значится.

— У него очень интересная архитектура. И во время реконструкции мы там обнаружили очень интересные вещи. Да вы сходите, посмотрите сами,— предложил нам Вячеслав Вячеславович.

Чрезвычайно заинтригованные, предвкушающие новые открытия, мы и отправились в инструментальный цех.

Наследство Брянского фронта

На что намекал В. В. Чапкин, мы поняли сразу, как только добрались до места. Цех действительно разительно отличается от остальных заводских зданий, как новых, так и старых.

То, что мы увидели, больше всего напоминало… ангар. Такой, как практически каждый интересующийся историей или техникой может наблюдать на фотографиях или кадрах кинохроники военных лет. Много свободного пространства, полукруглый свод вместо привычного плоского потолка — сохранились даже арочные своды.

Немногие открытые данные крайне скупы и ограничены лаконичным: «В годы Великой Отечественной войны на территории бывшего Арсенала действовал авторемонтный завод». Чуть конкретнее учетная карточка парткома завода электроэлементов Зареченского района, гласящая: «Центральный авторемонтный завод № 72».

Вот оно — объяснение тому, что так мало в свободном доступе информации о том, что же происходило в 1941–1945 годах на территории оружейного Арсенала. ЦАРЗы — а их по всей стране в свое время насчитывалось, наверное, порядка двухсот — создавались на базе фронтовых ремонтно-восстановительных батальонов. Был такой прикреплен и к Брянскому фронту, части 50-й армии которого сражались в Туле.

Почетный гражданин Тульской области, генерал-майор ФСБ В. П. Лебедев пишет: «В опубликованных ранее трудах об обороне Москвы идут ссылки на трехтомное издание „Разгром немецких войск под Москвой“, выпущенное в 1943 году Генштабом, перечисляется большое количество дивизий, принимавших участие в обороне Тулы, но, к сожалению, не указывается их численность и вооружение. А дивизии, вышедшие из окружения, были численностью от 200 до 1500 человек (от роты до полка) и почти не имели артиллерии. Поэтому в первые дни битвы за Тулу они играли вспомогательную роль. Стержнем обороны были 156-й полк 69-й бригады войск НКВД и Тульский рабочий полк… Как дрались чекисты, говорит такой факт. К охране тылов 50-й армии командование пыталось привлечь 156-й полк НКВД. Против категорически выступил командующий 50-й армией генерал Ермаков. Он сказал: „Этот полк, пока в нем есть хотя бы сотня боеспособных солдат и командиров, будет стоять у ворот города“. Полк, кстати, так и воевал в составе частей 50-й армии до конца обороны Тулы и освобождения Щёкино.

Напомним, Брянский фронт впервые расформировали в ноябре 1941 года. В Тульской оборонительной операции и контр — наступлении под Москвой участвовали войска второго формирования, просуществовавшего до весны 1943 года. Наиболее вероятно, что Центральный авторемонтный завод № 72 был образован из приписанного к ним ремонтно-восстановительного батальона и собственных ресурсов оружейного Арсенала. Иначе почему именно здесь, по некоторым данным, были оборудованы мастерские для ремонта части легендарных боевых реактивных пусковых установок «катюша».

Естественно, как это часто бывает с предприятиями, тесно связанными в годы ведения боевых действий с военными ведомствами, все документы с более-менее подробными сведениями об их работе до сих пор засекречены. Плюс существует вероятность, что именно здесь, на территории современной «Стрелы», держали пленных солдат и офицеров армии Третьего рейха.

Вообще во время Великой Отечественной и в первые годы по ее окончании в нашей области функционировали как лагеря для военнопленных, так и спецлагеря для тех, кого подозревали в пособничестве врагу и измене Родине. Краевед Андрей Клочков сумел выяснить, что всего на территории нашего региона было три лагеря для пленных солдат. В том числе один — в Туле.

Ветераны Туламашзавода, с которыми нам довелось пообщаться буквально за месяц до того, как был написан этот материал, рассказывая о жизни города оружейников в военные и первые послевоенные годы, упомянули, что Заречье помогали восстанавливать пленные немцы. И держали их, говорят, где-то там же. В войну наши собеседницы были детьми, а потому точные адреса их интересовали мало, но одна из них заметила, что ее мать была поваром в столовой, готовившей для военнопленных, и еду отвозили «куда-то в район улицы Арсенальной»…

Да уж, просто так свои тайны оружейный двор никому не открывает. И кто знает, сколько интересных фактов скрыто в бездонных архивных хранилищах под грифом «секретно»? …

Про заслуженные станки, английские двигатели и Нормандию-Неман

Вернемся, впрочем, к инструментальному цеху, в котором репортерскую группу «Молодого коммунара» встретили его начальник Олег Алексеевич АксЁнов и начальник каркасно-сварочного цеха Александр Валентинович Пронников. Они-то и стали нашими экскурсоводами по зданию, которое неожиданно оказалось богатым на необычные находки.

Первое, что мы заметили сразу после того, как закончили обсуждать возможные причины необычного архитектурного решения цеха,— два фрезерных станка, разительно отличавшихся от остального современного оборудования. Один из них — отечественный 1932 года выпуска — мог быть на этой территории еще с довоенных времен. А что касается второго…

Фрезерный станок 1902 года выпуска, на котором стоит клеймо Fritz Werner,— настоящая редкость. Завод станков и инструментов Фридрих Карл Вернер основал в 1896 году, и он довольно долгое время считался, как принято сейчас говорить, флагманом на рынке производителей оборудования. Каким чудом у «Стрелы» оказался один из первых образцов знаменитой немецкой компании, обанкротившейся в год собственного векового юбилея,— неизвестно. Но таких промышленных артефактов сейчас практически не осталось.

— Мы их привели в порядок и сохранили для истории,— сказал Олег Алексеевич.— Они, кстати, до сих пор работают.

Тот факт, что станок, которому больше ста лет, поблескивает от смазки, а на его корпусе не видно и следа ржавчины, на самом деле вряд ли удивит тех, кто хотя бы немного знаком с большой семьей этого дружного предприятия. Ведь бережно хранить всё, что осталось от предыдущих поколений, для поколений последующих здесь — в порядке вещей. «Стрела» сама для себя такой интерактивный музей истории на производстве, где чуть ли не за каждым поворотом неравнодушного человека могут ждать удивительные открытия.

Например, совершенно случайно мы узнали, что на предприятии работает дальняя родственница Саши Чекалина. Да-да, того самого комсомольца, чье имя гордо носит самый маленький город России в Суворовском районе Тульской области. 16-летнего парнишки, которого после нескольких дней жесточайших, но безрезультатных пыток показательно казнили на городской площади Лихвина.

— Мы родня по бабушкиной линии,— смущаясь внезапному вниманию, рассказала Мария Павловна Воронина, начальник планово-производственного бюро каркасно-сварочного цеха.— Бабушка рассказывала, что он был хорошим мальчиком — вежливым очень, спокойным.

Мария Павловна добавила, что в родном городе Саши Чекалина традиционно чтят его память, но для них это прежде всего история семьи. О подвиге юного комсомольца рассказывают детям и внукам, его портрет обязательно берут, вставая каждый год в ряды Бессмертного полка…

— Скорее всего, здесь и был авторемонтный цех,— заметил Александр Пронников, когда мы, продолжая свою необычную экскурсию, остановились, чтобы взглянуть на еще один вполне работоспособный артефакт — многотонные пресса военных лет.— Наши старики рассказывали, что тут в числе прочего ремонтировали переданные по ленд-лизу американские автомобили. Мы, кстати, когда траншеи для заборов копали, один двигатель от такой машины нашли…

На самом деле нашли не только один двигатель. Справа от входа в цех был обнаружен тщательно закрытый резервуар. Как нам пояснили, такие вот подземные «колодцы» раньше делали с единственной целью — сливать остатки топлива из техники, которую ставили на ремонт.

В то же время с другой стороны цеха при начале строительства стоянки для электрокаров мастера нашли части военного тягача и фрагменты фюзеляжа самолета с символикой полка «Нормандия-Неман» — красным геральдическим щитом с золотистыми львами… Так обрели новую жизнь позабытые было даже на самом предприятии рассказы стариков о том, что и французские асы, бывало, ремонтировали свою технику на старинном оружейном дворе.

Полк, между прочим, проходил переподготовку в Туле зимой 1943–1944 годов. В конце октября 1943 года французская военная миссия обратилась к советскому командованию с просьбой отвести полк на зимние квартиры или на другой участок фронта куда-нибудь на юг. Приближающаяся зима пилотов пугала, настроение их ухудшалось с каждым днем.

6 ноября полк был передислоцирован в город оружейников и подчинен командующему ВВС МВО. Пилот Франсуа де Жоффр в своей книге воспоминаний пишет, что Тула встретила французов в легких ботинках лютым холодом. Пока доехали до места, едва в сосульки не превратились. Дислоцировались французы в Заречье, на тогда еще строившемся аэродроме вертолетного полка. В декабре в часть прибыло очередное пополнение, на вооружение поступили новые истребители Як-9 Т, вооруженные 37-мм пушкой НС-37. Новички и ветераны «Нормандии» приступили к освоению машин, однако далеко не всегда успешно — несколько поломок и аварий едва не привели к катастрофам. Вдали от фронта дисциплина слегка ослабела, и французы расслабились. Вечеринки, танцы, кинофильмы серьезно подорвали режим, пилоты нередко «клевали носом» после бурно проведенной ночи.

В Туле французов разместили в большом здании: на первом этаже — столовая и подсобки, на втором — общие и отдельные спальные комнаты. После убытия полка на фронт в Туле до конца войны оставалась учебно-тренировочная база полка «Нормандия-Неман». Курсанты и вновь прибывающие жили в аэропорту, а инструкторы и старшие офицеры — в доме № 74 (сейчас в этом здании ЗАГС) на Октябрьской улице у Московской заставы.

— Перебирались через реку по льду,— пишет летчик в своих воспоминаниях.— Проходили мимо монументальных ворот оружейного завода, который работал днем и ночью. Обычно нужно было шагать добрых два часа, чтобы добраться до будки часового. Укутанный в длинный тулуп, он встречал нас громким возгласом:

— Кто идет? — «Нормандия», полк, французский летчик,— старались мы отвечать как можно быстрее, потому что в России часовые не медлят и стреляют…

Злой рок тяготел над нами: мы ломали у машины всё, что только можно, от винтов до шасси…

Вряд ли на строящемся аэродроме хватало места для того, чтобы разместить еще и ремонтную бригаду. Так что, может быть, не такие уж и сказки рассказывали ветераны «Стрелы».

Первое время обходилось без человеческих жертв, но 18 марта в воздухе столкнулись «Яки» аспирантов Жуара и Бурдье и оба пилота погибли. Летчики Эмоне и Шик за два дня поломали три боевых самолета. А 21 апреля, выполняя «замедленную бочку» на малой высоте, погиб лейтенант Фуко. Во второй половине марта в полк «Нормандия» прибыла еще одна группа летчиков-истребителей под командованием капитана Дельфина. По состоянию на 19 мая 1944 года в четырех эскадрильях полка («Руан», «Гавр», «Шербур» и «Кан») было 55 истребителей Як-9, 61 летчик-француз и 249 советских авиационных специалистов. Большая часть пилотов полностью прошла курс переучивания, сдала зачеты и считалась боеготовой. Только 25 мая 1944 года «Нормандия» перебазировалась на аэродром Дубровка в районе Смоленска.

Сейчас их, правда, не встретишь ни в одном из цехов предприятия. Время неумолимо — их место заняли ученики и даже ученики учеников. И вот эти истории, которые живут даже не на бумаге — в сердцах людей.

— Мне всегда нравилось слушать рассказы ветеранов — чувствуешь гордость за туляков,— признался слесарь механосборочных работ Дмитрий Костомаркин.— А как иначе? У меня самого дед, Сергей Гуляев, всю войну прошел, ранен был. О подвиге наших солдат и оружейников должен помнить каждый…

Мнение дмитрия разделяют все его товарищи. А потому мы ничуть не удивились, когда в ответ на вопрос: «А если завтра война?» — услышали спокойно и без паузы: «Значит, пойдем воевать»…

Даже когда не остается материальных свидетельств, остается память. Та самая, о которой говорил Вячеслав Вячеславович в начале нашей истории. Та, которая заставляет «Стрелу» вновь и вновь посылать запросы в архивы, буквально по крупицам собирая собственную историю. Та, что не позволяет равнодушно наблюдать, как приходят в упадок мемориалы. Та, что заставляет с тяжелым сердцем каждый год добавлять новые фамилии в списки ушедших ветеранов Великой Отечественной войны на заводской стеле.

Мы тоже обязательно вспомним и расскажем читателям их истории в следующих номерах нашей газеты.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости