Тульский ОПК: взгляд сквозь годы

27 февраля 2018 00:00

Экономика

Президент РФ Владимир Путин подписал госпрограмму вооружения на 2018–2028 годы. Её объём составит в денежном выражении 19 триллионов рублей, что в среднегодовом значении сопоставимо с предыдущей госпрограммой. Об этом сообщил вице-премьер российского правительства Дмитрий Рогозин.

Существенное отличие только что принятой программы в том, что в неё внесены коррективы, учитывающие данные комплексной оценки применения оружия и техники в боевых условиях, определения их эффективности при экстремальных внешних факторах. В первую очередь это касается новых боевых систем и комплексов. Для тульского ОПК это означает не просто большую работу, но и большую ответственность.

Примечательно, что еще сравнительно недавно ситуация в оборонной отрасли, как и в машиностроении в целом, была принципиально иной. В этом мы можем убедиться, листая газеты прошлых лет. Вот что, например, говорил в самом начале нового столетия в интервью тульскому изданию один из опытнейших организаторов производства, на протяжении долгих лет возглавлявший АК «Туламашзавод», Вадим Сергеевич УСОВ.

Слагаемые провала

— Машиностроение области много лет переживает кризис. Сумеет ли оно когда-нибудь вписаться в строящийся рынок?

— А вы думали, что такое рынок? Если всё время говорить: «халва», «халва» — во рту сладко не станет. Мы пятнадцать лет слышим: нужно построить рынок. Но никто не объяснит, в чем собственно смысл рынка. Давайте посмотрим вокруг и ответим: кому он нужен, рынок, который мы строим?

Пройдитесь по Туле. Вот вам внешние признаки рыночного строительства: город превращен в клоаку. Всё, что мы сделали в социальной сфере, рухнуло. Наш завод когда-то строил множество социальных объектов — от спортплощадок и жилья до бассейнов и кирпичного завода. Почти всё это развалено или украдено. ЖКХ города — банкрот. Здравоохранение — банкрот, в больницах простых таблеток не хватает. Правоохранительная сфера — банкрот, преступность неслыханная. А почему всё это происходит? Да потому, что тому рынку, который у нас строится, всё это не нужно.

В послевоенной Германии был канцлер Людвиг Эрхард. Вот он мог объяснить, какой рынок нужен ФРГ. Он создал концепцию социального рыночного хозяйства, которое служит народу. И в мире заговорили о «западногерманском чуде». Но если рынок не имеет социальной направленности, зачем он? Набивать карманы миллиардеров? Россия и так вторая в мире по численности миллиардеров. И чуть ли не сотая по уровню жизни. Это что такое?

— Но, возможно, недостатки удастся преодолеть в ближайшие годы — с принятием ряда реформ?

— Положение будет усугубляться. Разговоры о строительстве цивилизованного рынка — пустое, потому что на самом деле мы давно закончили строительство капитализма, его самой отвратительной формы — олигархической. Олигархи — это электроэнергия, нефть, металлургия, химия. Они диктуют свою волю нам, а им диктует Запад. По глобальному замыслу, российская экономика должна играть вспомогательную роль. Нашей машиностроительной промышленности, как и многим другим сферам, например науке, в мировой структуре нет места. Политики на Западе давно открыто говорят, что приложат все силы, чтобы сделать нас своим сырьевым придатком. Например, Тэтчер говорила. А она слов на ветер никогда не бросала.

Но для добычи нефти, переплавки руды и выпуска химических удобрений достаточно 40 миллионов россиян. А что с остальными? Уже переморили миллионы людей и обанкротили сотни заводов.

— Неужели машиностроительные заводы так бессильны, что не могут сами найти точки опоры?

— Машиностроение, как и любая составляющая экономики, зависит от общей экономической стратегии. Даже в США ни одно производство без этого не обходится. Разговоры о свободном рынке — блеф. Свободный бесконтрольный рынок — это немедленный крах либо кризис перепроизводства и тоже крах. Наше предприятие это всё испытало на себе. Когда-то существовала крепкая связка: государство — КБП — Тульский машзавод. Государство ставило задачи и обеспечивало заказ. КБП делало разработки, мы выпускали продукцию.

— Но потом КБП пошло своим путем.

— Они вынуждены были пойти своим путем, потому что государство нас бросило: госзаказ прекратился. И КБП, и мы испытывали большие трудности. Выйти из положения удалось только благодаря экспорту продукции. В КБП пошли еще дальше — создали научную школу. Без научной школы, без новых разработок огромные производственные мощности могут превратиться в балласт.

Приведу в пример лазерную технику, которую в 90-е годы освоил наш завод. Не имея научной школы, мы, конечно, не смогли бы сделать этого без поддержки государства. Но нам удалось убедить власти сделать программу «Гиперболоид-90». Она была разработана при участии нобелевского лауреата Александра Михайловича Прохорова и академических институтов. В рамках программы была создана медицинская и промышленная лазерная техника. Наши установки покупали и в России, и на Западе — в Европе и Америке. Но государство свернуло программу, и мы остались без новых образцов техники. Понятно, что создать научную школу для новых лазерных разработок не по силам отдельно взятому предприятию. Для этого нужна комплексная государственная поддержка. В результате доля России на международном лазерном рынке — 1,5%. Хотя именно в России появился первый лазер. Даже отечественные покупатели сегодня предпочитают современную импортную технику. Недавно сорвалась договоренность с «Ростсельмашем» о продаже им пяти лазерных установок для резки металла — каждая по 25 тысяч долларов. «Ростсельмаш» предпочел немецкие по 80 тысяч.

— Может быть, Туле не стоит браться за гражданскую продукцию, ведь мы с допетровских времен делали оружие?

— Все эти проблемы еще больше касаются военного сектора. Потому что у гражданской продукции все-таки много потенциальных заказчиков, и производство как-никак живет. У военной продукции внутри страны заказчик один — государство. Но госзаказ на заводе не превышает нескольких процентов. А выход на внешний рынок у нас ограничен по той же причине — нет научной школы, нет современных конкурентоспособных разработок. Круг замыкается: нет продукции — нет продаж — нет средств. Сколько еще может крутиться этот волчок?

— А кредиты на разработки?

— Кредиты почти под 20 процентов годовых — грабеж. Расплатиться за них невозможно, потому что наше машиностроение в принципе не дает таких прибылей. Первые три года новое производство вообще убыточно. Грабительские кредиты — это не что иное, как финансовая политика реформаторов. Это очень сильный рычаг, с помощью которого топится машиностроение и та же наука, от которой производство в прямой зависимости. Слышали, что сказал один из «реформаторов»? 1800 академических организаций много — надо оставить 100–200.

— Как же переломить ситуацию в промышленности?

— Конечно, нормальные кредиты позволят машиностроению встать на ноги. Но прежде должна измениться политика государства. Нужен контроль и планирование, т. е. твердый госзаказ…

— Как вы оцениваете шансы тульской промышленности?

— Не люблю заглядывать вперед… Поживем — увидим.

Этот материал увидел свет около 15 лет назад. Что изменилось за это время? В ближайших номерах мы подготовим публикации высказываний наших знаменитых оружейников — разработчиков, конструкторов, руководителей предприятий. Приглашаем к обсуждению темы и современных оборонщиков — тех, чья работа связана с наукой, с производством. Поделитесь своим мнением, отправив письмо по адресу mail@mk. tula.ru.