Расстрел крестного хода под стенами кремля

«Утро 15 февраля [1918 года] выдалось на редкость: удачный небольшой мороз, яркое солнце так и звали население на улицу, почему в Кремль к началу поздней обедни потянулось очень много молящихся — так описывал празднование Сретения Господня корреспондент газеты „Тульская молва“.— В соборе (вероятно, Богоявленском, где сейчас находится филиал Музея оружия, т. к. он был зимним, а более известный Успенский — летним. — С. Т. ) служили архиепископ Тульский и Белевский Иувеналий, епископ Каширский Корнилий в сослужении большого количества градского духовенства. Около двенадцати часов дня из переполненного молящимися собора стал выходить крестный ход». Так началась эта трагическая и запутанная история, наделавшая много шума как в самой Туле, так и в ее окрестностях. Шел первый год Гражданской войны.

На военном положении

14 февраля 1918 года, в первый день, исчисляемый по новому времени — советская власть ввела в обращение на территории России григорианский календарь,— Тула решением военно-революционного комитета и советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов была переведена на военное положение. В городе запрещались любые, как бы сказали сейчас, публичные мероприятия: демонстрации, шествия, митинги и т. д. Большевики опасались беспорядков, вызванных принятием ранее, 20 января (2 февраля) 1918 года, декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви, который, в числе прочего, предписывал конфискацию церковного имущества. Духовенство не собиралось подчиняться воле Совнаркома и предстоящий 15 февраля крупный церковный праздник использовало по всей стране для выражения протеста.

Не давая оценки большевистскому декрету, тульская городская дума осудила введение военного положения как таковое: «Вечером состоялось заседание городской думы, на котором была принята резолюция, протестующая против введения в Туле военного положения,— писала „Тульская молва“,— причем думой поручено было товарищу председателя думы Потемкину вступить в переговоры с военно-революционным комитетом, предложив последнему не принимать никаких мер к недопущению крестного хода, причем в случае отказа, дума слагает с себя ответственность за могущие быть эксцессы».

Снимая с себя всякую ответственность, гласные прекрасно понимали, что ни большевики, ни церковнослужители на компромисс не пойдут. Крестный ход грозил обернуться массовыми столкновениями красногвардейцев с верующими, которые выступят против гонений на церковь и крестным ходом пойдут. В самый последний момент, ночью с 14 на 15 февраля, товарищ председателя думы Потемкин вступил в переговоры с членом военно-революционного комитета Титовым, а затем и с председателем ВРК Каулем, но, как сообщала «Тульская молва», «переговоры эти не достигли цели, да и были запоздалыми, так как переговоры Потемкина с Каулем происходили чуть ли уже не тогда, когда начались выстрелы и остановить кровопролитие возможности не было».

Расстрел

Архиепископ Тульский и Белевский Иувеналий еще до издания декрета о военном положении в Туле получил предупреждение Военно-революционного комитета с соответствующим запретом на крестный ход. Преосвященный заверил ВРК, что шествия не будет. Однако 31 января (13 февраля) и 1 (14) февраля собрание духовенства своим решением нарушило обещание архиепископа, решив праздновать Сретение Господне по всем канонам русской православной церкви.

В полдень 15 февраля, после службы в Богоявленском соборе, церковные иерархи в сопровождении верующих вышли на территорию тульского кремля. Перед началом крестного хода планировалось зачитать верующим послание Патриарха Тихона, а затем пройти из кремля по Киевской улице к церкви Александра Невского, мимо церкви Петра и Павла, Георгиевской церкви (что на углу ул. Ленина и Братьев Жабровых.— С. Т. ), Николо-часовни (находилась в районе перекрестка ул. Советской и Красноармейского проспекта, до нашего времени не сохранилась.— С. Т. ) и вернуться обратно в кремль. «Тульская молва» ничего не пишет о прочтении послания Патриарха. В других источниках содержится противоречивая информация. Дальнейшие события описаны подробно, от первого лица — корреспондент газеты сам участвовал в процессии.

«Едва только крестный ход показался из ворот, ведущих на Киевскую улицу, как где-то вдали раздались выстрелы, кто-то скомандовал: „ложись“ и многие из головной колонны крестного хода полегли. Это, вероятно, подало повод к толкам, что было много убитых при самом выходе из кремля, чего на самом деле не было. Утверждали, что здесь был убит староста Казанской церкви Н. В. Соборнов, что совершенно не соответствует действительности. Н. В. Соборнов жив и даже не ранен.

Около гостиницы Артель головная часть крестного хода прошла спокойно. Часть же толпы, побуждаемая какими-то возбужденными лицами, стала нападать на красногвардейцев и бывшего впереди нас человека в матросской форме. Несомненно, что малочисленным красногвардейцам грозил самосуд.

В это время красногвардейцы, защищая себя от напора толпы, стали стрелять. Многие упали, но не раненные, а из-за страха и чувства самосохранения. Раздавались истерические крики и возгласы. Между тем беспорядочная стрельба началась не только на Киевской, но стреляли на Посольской (ныне Советской), Площадной (ныне Каминского), Пушкинской, Калужской (ныне Демонстрации) и в целом ряде других улиц, впрочем, стрельба производилась в воздух. И испуганные жители шарахались с одной улицы на другую, жались к стенам. В Учетном переулке можно было видеть массу лиц, спасающихся от пуль ползком по снегу, хотя прямой опасности не было, так как пули летели высоко, срывая телефонные провода, что особенно заметно было на Киевской улице, где таких проводов оборвано очень много.

Между тем на Киевской улице происходило следующее: вышедший было из собора архиепископ Иувеналий вернулся в собор обратно. Вернулась с ним и значительная часть молящихся, и во главе шествия остался епископ Корнилий, вскоре раненный двумя пулями в правую руку и ногу. Около него были ранены в правую руку какая-то барышня и в ногу гимназист.

Несмотря на полученные раны, епископ продолжал шествие и лишь около Учетного переулка силы его ослабели и он, приказав ходу возвращаться обратно, зашел в аптеку Белявского, где ему подали первую медицинскую помощь.

Помощь эту подал епископу, а также раненым вместе с ним гимназисту и барышне фельдшер гр. Боровой. У епископа, когда с его раненой ноги сняли сапог, то в последнем оказалось около двух стаканов крови».

Жертвы

Беспорядочная стрельба продолжалась на улицах Тулы еще несколько часов после разгона шествия. По информации, которую сообщил корреспонденту «Тульской молвы» врач губернской земской больницы, в тот день были обнаружены трупы следующих граждан: отца и сына Зябревых, крестьянина Богородицкого уезда Сергиевской волости дер. Петровой И. Матвеева, рабочего В. Пушкарева, настройщика А. Ф. Трофимова, у которого без всяких средств к существованию остались жена и 8 детей; не опознаны: одна женщина и мужчина. Были ранены: «епископ Корнилий, Лидия Moрозова — в шею дробью, Руднева, Платонова, рабочие: Селезнев, Колотынский, Чекалин, Петров, Ан. Вл. Щербачев, в ногу, и два красногвардейца. Возможно, пострадали еще несколько человек, не заявившие о ранениях».

В последующие несколько дней по Туле ходили слухи, «что убитых насчитывалось до 60 человек, в числе которых несколько священников, которых большевики якобы не разрешают хоронить». «Тульская молва» назвала их провокацией, не соответствующей действительности.

Что касается пострадавших со стороны красногвардейцев, то «ушибленным» значился только начальник дружины Гневышев.

На следующий день после трагедии в военно-революционном комитете озвучили причины стрельбы по безоружным гражданам: «Красногвардейцам было отдано распоряжение не стрелять в толпу. Выстрел же в последнюю (второй залп) последовал лишь после того, когда толпа хотела расправиться с красногвардейцами и Гневышевым самосудом. Много было провокаторских выстрелов из скрытых засад. На Киевской стреляли двое городовых». Найдены были и плакаты, содержание которых сейчас признали бы экстремистским. 

По делу о расстреле мирного шествия началось следствие.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости