В надежде на термидор

Шел второй месяц со дня ареста министров Временного правительства Российской республики. Тула оставалась верной несуществующей власти — «триумфальное шествие большевизма» миновало город стороной. Красное зарево новой России, казалось, безуспешно светило сквозь затянутое мрачными осенними облаками небо оружейной столицы. Но ход истории неумолим. И в первые дни декабря 1917 года свинцовые тучи стали рассеиваться…

Исторические письма

Результаты выборов в Учредительное собрание по Тульской губернии доказали стремительный рост популярности местной организации РСДРП (б) и полный провал меньшевиков. К тому же большевики победили во всех воинских частях, что в деле захвата власти значило больше, чем преимущественная поддержка крестьянами эсеров. «Последний и решительный бой» в тульском Совете должен был начаться со дня на день.

Выборы в Учредительное собрание оставили у тульской буржуазии, духовенства и прочих не приемлющих большевизма граждан двоякое чувство. Верная низложенному правительству Тула отдала за ленинцев голосов больше, чем многие из присягнувших Смольному городов и губерний. В то же время в масштабах страны правые эсеры и центристы получили в Учредительном собрании, которое вот-вот должно было собраться на первое заседание, более половины мандатов, что означало формирование не однородно большевистского, а нового коалиционного правительства. Хотя в любом случае — правительства социалистического.

На что же надеялась буржуазия, в том числе ее тульские представители, совершая Февральскую революцию? Автор публикации в газете «Тульская молва» от 25 ноября (8 декабря) 1917 года, пишущий под псевдонимом А. Ш., пытается ответить на этот вопрос.

«В тот тяжелый момент нашей истории, который мы переживаем,— говорится в статье „Исторические письма“,— когда родине нашей грозят тысячами опасностей со всех сторон, когда неприятель стоит в ее пределах, когда внутри ее происходит ожесточенная борьба между партиями, доходящая до кровавых столкновений,— в такое время бывает интересно и поучительно оглянуться назад и посмотреть, как протекали революции в других странах, опередивших нас в этом отношении».

Сообразно моде того времени, А. Ш. напоминает читателю о Великой французской буржуазной революции, еще каких-то восемь месяцев назад вдохновлявшей массы в Петрограде и Москве на решительное выступление против абсолютизма. Действительно, события, происходившие во Франции, будто бы повторялись в России, но в ускоренном виде.

От взятия Бастилии до провозглашения Первой французской республики прошло больше трех лет, наша страна совершила этот путь за пять месяцев. Правда, еще через полсотни дней к власти пришли русские «якобинцы» или «монтаньяры» — большевики. Но и это не страшно, считает автор, ибо, по законам Французской революции, последних ожидает незавидная участь. Намекая на нее, «Тульская молва» продолжает исторический экскурс: «После того, как монтаньяры расправились со своими противниками, в их собственной среде начался раскол. Они стали друг друга предавать революционному суду и казням до тех пор, пока глава сторонников казней (террористов) Робеспьер не был сам арестован и казнен».

В тот период времени лидера большевиков Ленина уже называли «наш Робеспьер». А события в Совете народных комиссаров, связанные с демаршем некоторых видных революционеров — Каменева, Рыкова, Милютина, Зиновьева, Ногина и других,— косвенно свидетельствовали о расколе в рядах русских «монтаньяр» (большевиков).

«После падения Робеспьера все угнетавшиеся им партии подняли голову и в свою очередь стали подавлять крайних и их сторонников,— продолжает повествование А. Ш.— Революция, напугавшая всё общество и утомившая его, пошла на убыль. Была выработана новая конституция, но и на этом движение назад не остановилось. Эта конституция постоянно нарушалась, а поднявшие голову сторонники восстановления монархии делали всё большие успехи, пока, в конце концов, не выдвинулся популярный генерал революционной армии Наполеон Бонапарт, захвативший посредством разгона законодательных палат себе власть и через несколько лет объявивший себя императором французов».

«Революция окончилась восстановлением монархии»,— подытоживает автор, вселяя оптимизм в безнадежное дело русской буржуазии и интеллигенции. Мог ли представить кто-нибудь из них, что русский Наполеон будет грузином, а долгожданный термидор (месяц по календарю революционной Франции, когда пали якобинцы.— С. Т. ) увидят лишь их внуки или правнуки?

Очереди за хлебом и «шалости» электричества

А пока властители дум рассуждали о судьбе большевиков и будущем Отечества, за их «кремовыми шторами» продолжала царить разруха, порожденная войной и революцией. Вот только некоторые сообщения «Тульской молвы» о жизни туляков в последние дни двоевластия.

Отсутствие продуктов: «В городе нет мяса, масла, яиц, соли и других необходимых жизненных продуктов. Торговцы совершенно не хотят закупать этих продуктов, или, вернее, не могут, так как опасаются, что, купив товар по одной цене, их заставят продавать по другой».

Спичек нет: «В городе с рынка пропали спички. Многие лавки вместо спичек торговали „нетом“.

Вместо парты — хвост: «… В последнее время во многих средне-учебных заведениях наблюдается опоздание на уроки учеников. Причиной этого опоздания, как говорят, служит стояние учеников в очередях перед городскими пекарнями за получением хлеба. Между тем, с согласия городской управы директорами гимназий выдаются ученикам особые удостоверения на право получения хлеба вне очереди. Публика пренебрегает этим правом…

Постовые милиционеры, вероятно, также не в курсе дела и вместо того, чтобы разъяснить публике права учеников, спокойно созерцают, как последние в тщетных попытках доказать свои права, уступая силе, становятся в хвосты на очередь, рискуя опоздать не только на первый урок, но чуть ли и не на всё время занятий в школе».

Осветительный кризис: «Отсутствие керосина продолжается. Во время же „шалостей“ электричества получаются громадные неудобства. Так, например, вечером, когда в розыскном отделении вдруг потухло электричество на 20–25 минут, все находившиеся в отделении не знали, что делать.

В этот момент на допросе находилось несколько арестованных. Только благодаря особой бдительности агентов арестованным не удалось ускользнуть».

На железных дорогах: «…картина такая же, как и вчера. Поездов нет. Пассажиры перекочевывают с вокзала на вокзал.

Из Москвы утром пришел только один Елецкий поезд, перегруженный до невозможных размеров.

Из Курска и на Курск поездов нет. Нет не только пассажирских, но и товарных».

Залог городского имущества: «Городская касса пуста. Все увеличивающиеся обязательные расходы и в то же время сокращение поступления сборов и налогов создали для городского общественного самоуправления чрезвычайно трудные условия работы. Продовольственные и дровяные операции потребовали затраты значительно больших средств, чем на них было отпущено. Приходилось одну операцию производить за счет другой, и в результате появилась крупная задолженность, как в частные руки, так и общественным организациям. В октябре месяце дума вынесла постановление о заключении займов с правительственной гарантией на сумму 8.400 000 рублей, но вследствие возникших политических событий гарантии представлены не были, и надежда на получение денег таким путем отпала. Тогда возник другой проект пополнения городской кассы — путем займа у состоятельных классов, представители которых выразили готовность одолжить городу деньги, но при условии обеспечения уплаты их залогом городского имущества. Управа предлагала думе заложить имущество на 1.500 000 руб., но дума нашла эту сумму преуменьшенной и разрешила управе повысить залоговую сумму до трех миллионов рублей, сроком на три года».

В таком положении Тула оказалась на исходе рокового 1917 года. На преодоление последствий революционной стихии уйдут годы.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости