Как пили, так и пьют, или сухой закон при Временном правительстве

По распоряжению Николая II торговля алкогольными изделиями в Российской империи прекратилась с 6 (19) июля 1914 года в соответствии с заранее обусловленной нормой — на время мобилизации. Так началась печально известная антиалкогольная кампания последнего русского императора.

В конце августа того же года сухой закон продлили на всё время войны. Еще через два года депутаты Государственной думы И. Т. Евсеев и П. М. Макогонов предлагали утвердить «трезвость» в Российском государстве на вечные времена. Через три года, в марте 1917-го, на смену самодержавию пришла демократия. От старых порядков спешно отказывались. Настал черед определиться и по вопросу о борьбе с пьянством.

«Господство трезвости»

Позиция новых властей по антиалкогольной кампании стала известна 14 (27) марта 1917 года. Временное правительство издало постановление, воспрещающее изготовление и продажу для питьевого потреб — ления крепких напитков и спиртосодержащих веществ. Запрет объяснялся необходимостью «в эпоху перехода к новой жизни, в период строительства свободной России, когда народ русский определяет свою историческую судьбу», оградить население от «затуманивавшего сознание» алкоголя. Реформировать систему предполагалось в условиях господствующей трезвости. Более нереальных условий тогда придумать было трудно.

Третий год крестьяне расходовали дефицитное зерно на тайное винокурение, заготавливали брагу почти в промышленных масштабах. Жители городов научились извлекать спирт из лака и политуры, производство которых в названный период выросло в среднем по стране до 2000%. Люди состоятельные вообще не испытывали каких-либо трудностей, имея возможность беспрепятственно приобретать вина и коньяки в ресторанах первого класса или в аптеках по липовым справкам коррумпированных врачей. Лишенные возможности доставать алкоголь описанными способами без особого труда находили иные варианты, описанные в газете «Тульская молва» за 1917 год.

Кто не гнал, тот воровал

«На днях на путях станции „Тула“ Московско-Курской железной дороги была вскрыта цистерна со спиртом, в которой по взвешивании ея оказалась недостача его около семи пудов»,— делился подробностями происшествия корреспондент «Тульской молвы». Как выяснилось дознанием, новую пломбу по вскрытии цистерны для проверки накладывал пломбировщик вагонов В. Фатеев.

Человек, совершивший подобную кражу, объявлялся «злейшим врагом народа». Следствию удалось быстро распутать это немудреное преступление и было «…выяснено, что Фатеев в ночь на это число принес домой в Мясново около шести ведер спирта. В этот же день в квартире его был произведен обыск, которым и обнаружен один бидон со спиртом весом до 2 пудов (более 32 кг.— С. Т. ). Остальной похищенный спирт Фатеев, очевидно, успел кому-либо передать.

Во время обыска Фатеев предлагал милиционеру Г. П. Степкову, производившему дознание, 50 руб. с целью, чтобы тот прекратил дело, на что, однако, последний не согласился. Фатеев привлекается к законной ответственности, а спирт вылит в поле, где и сожжен».

А вот другой характерный случай — на сей раз за пределами Тулы. К землевладельцу Д. А. Лямину в его имение при сельце Астафьеве Погореловской волости Белевского уезда «явилось семь человек крестьян из соседней деревни „Верхние Савинки“, одетых в солдатскую форму, которые, войдя в помещение и крикнув „руки вверх“, приказали дать ключи от винного погреба, где хранился казенный спирт. Отперев погреб, крестьяне отлили из бочки два ведра спирта, с которым и уехали обратно».

Аппетиты крестьян времен антиалкогольной кампании способны впечатлить даже современную публику, не имеющую серьезных преград в употреблении алкоголя. Дальнейшее развитие событий происходило строго по законам жанра, сформулированным в известном анекдоте: «пошли дурака за бутылкой — он одну и принесет».

«В эту же ночь крестьяне снова явились в имение — все пьяные и, на этот раз сломав замки на винном складе, выкатили шесть бочек со спиртом, которые и стали делить между собой. Началось безобразное пьянство, а потом грабеж имущества.

К пьяной толпе вскоре же присоединились крестьяне соседних селений. Разгром имения продолжился. Лямин с женой, сестрами и братьями принужден был скрыться в лесу, опасаясь самосуда озверевшей пьяной толпы».

Жаль, что депутаты Евсеев и Макогонов не могли наблюдать этого «господства трезвости».

И в заключение еще один случай, демонстрирующий не только спрос на «запретный плод», но и безусловную коммерческую выгоду от его реализации.

«На днях в Тулу приехали из города Козельска Калужской губернии крестьяне П. Моисеев и Н. Аничкин, которые привезли с собой по три четверти сырого спирта (по 9 литров.— С. Т. ). Спирт этот… они купили у какой-то женщины, после разгрома винного склада в Жиздринском уезде. Спирт Моисеев предполагал продать в кофейню на Киевской улице (ныне проспект Ленина.— С. Т. ) Гордееву, но до последнего спирт не дошел, т. к. среди посетителей кофейни нашлось много желающих, которые торговца спиртом каждый стал тянуть к себе. Также началась и „проба“…

На пробу вышло более трех бутылок.

О торговле этой милиционерами 5 части было сообщено розыскному отделению. В результате командированными агентами Корнеевым и Филипповым торговец спиртом был задержан и на него составлен протокол, который с остатками спирта направлен по принадлежности.

Товарищ же Моисеева, как оказалось, свою торговлю провел более удачно».

Привезенные с собой три четверти он продал неизвестному лицу за 600 рублей, после чего благополучно уехал из Тулы.

Несомненная заслуга противоалкогольной комиссии

Полная бессмысленность борьбы с пьянством на фоне других бедствий и роковых ошибок правителей становилась с каждым годом очевиднее. И всё бы ничего, но только участившиеся в разы случаи отравления денатуратами, политурой, одеколоном, прочими спиртосодержащими жидкостями, растворами технических спиртов приводили к реальным человеческим жертвам, которые не были и не могли быть учтены.

В 1917 году «Тульская молва» в резкой и даже издевательской форме подытожила работу местной противоалкогольной комиссии.

«В Туле заседает противоалкогольная комиссия…

Прежде можно было хоть на спирту приготовить себе кушанье, за отсутствием дров и керосина,— сожалеет корреспондент газеты.— Теперь денатурат стал «редкостью». К сожалению, редкостью как топливо. А «любители» денатурата как питья добывают его в каком угодно количестве по 10 руб. за бутылку. Прежде бутылка стоила 7 руб.

Так что у комитета есть несомненная «заслуга». Еще бы! Все ценности падают, а она подняла ценность денатурата.

Да и одного ли денатурата! До образования противоалкогольной комиссии чистый спирт расценивался в Туле от 250 и до 400 руб. за ведро. Теперь 750 руб.— 1000 руб. Коньяк — 35–40 руб. бутылка, вино 15–20 руб.— в каком угодно количестве.

Один из членов комиссии на днях в разговоре сказал на вопрос — как работает комиссия:

— О, она развивается в большое государственное дело.

Действительно государственное?

…Как пили в Туле, так и пьют, только питье стало намного дороже, за что «поставщики» крепких напитков приносят, как слышно, сердечную благодарность членам комиссии и даже записали их имена в поминовенье и ставят за их здоровье свечки».

Между тем, современные сторонники принудительной трезвости не устают приводить положительную статистику антиалкогольной кампании Николая II, перенявших у него эстафету Временного правительства и Советской власти в первые годы своего существования. Утверждается, что среднее потребление алкоголя на одного человека снизилось после 1914 года настолько существенно, что показатели 1913 года были достигнуты живущими в СССР только в середине 60-х годов.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости