Запоздалые «инвестиции» тульской буржуазии

Февральская революция не случайно названа историками буржуазной. Имущие слои общества хотя и понесли убытки, вызванные финансовым кризисом, но богатств своих не лишились, а отдельные представители и группы их даже преумножили. Неимущие слои, напротив, приобрели в основном надежду на лучшее будущее, коей и довольствовались до того момента, пока угроза голода не встала перед ними в полный рост.

В дни октябрьской революции в Туле еще можно было достать прогорклой муки по продовольственным карточкам или купить на рынке полусгнившей картошки. Какой-никакой оптимизм вселяли запасы моркови и свеклы в городских складах — другие губернии и того не имели. Вероятно, это и сдерживало социальный взрыв. Впрочем, неминуемость последнего — рано или поздно — была для всех очевидна.

Общественность Петрограда, по воспоминаниям современников, знала о предстоящем выступлении большевиков в последние дни октября 1917 года. Но что было известно об этом за 200 верст от столицы в Туле? Да в общем-то ничего — газеты опубликуют сообщение «О событиях в Петрограде» уже по факту произошедшего. Хотя некоторые косвенные признаки свидетельствуют об обратном.

Раскошелились, но поздно

21 октября (3 ноября) владелец местной мануфактурной фирмы гражданин Шляхов, как писала «Тульская молва», «принес городскому голове лично чек на 100 тыс. руб. на общие городские нужды на льготных условиях». Сумма по тем меркам огромная, судите сами: на деньги Шляхова всё городское хозяйство, включая зарплаты служащих, могло существовать больше недели — до 1 (14) ноября. Затем местные капиталисты после совместного совещания предоставили городскому самоуправлению еще 326 тыс. руб. «под векселя, сроком на три месяца». Городская Дума незамедлительно вознаградила благодетелей глубокой благодарностью.

Примеру капиталистов последовали политические партии, что представить сегодня довольно трудно. А тогда, сто лет назад, они передали на нужды города 50 тыс. руб. «И на днях оружейный завод,— говорилось в заметке „Помощь финансистов“,— предоставил городу 120 тыс. руб. под залог дров».

Так, неожиданно, Тула смогла поправить свое, казалось, безнадежное финансовое положение, а служащие городского хозяйства наконец-таки получили зарплату.

Напомним, происходило всё это в тот момент, когда план восстания большевиков начал уже претворяться в жизнь. Последнее обстоятельство и наталкивает на мысль о том, что тульские буржуа тем самым попытались препятствовать приходу к власти радикалов, коими являлись большевики, а слухи о грядущем перевороте давно уже были достоянием элит. По такой логике становится понятно, почему газеты хранили молчание: провоцировать лишний раз выступления рабочих и солдат никто не хотел. Тем более что один неприятный инцидент уже произошел.

«Маг-чародей» Каминский

Месяцем ранее, в 12 часов дня 21 сентября (4 октября) 1917 года, в Туле началась всеобщая забастовка городских служащих. На рабочих местах, к недовольству организатора протеста — Центрального комитета рабочих городского самоуправления,— оставался персонал Ваныкинской больницы с отделом детской лечебницы святого Владимира, милиция и пожарные команды. Последние уведомили бастующих, «что принципиально они присоединяются ко всем предъявленным требованиям, но работать прекращать не могут, ввиду могущих произойти различных несчастий, что возможно повлечет неисчислимые бедствия». Ключевыми требованиями акции неповиновения были возвращение долгов и увеличение заработной платы как минимум в два раза.

Жизнь в городе оказалась парализованной: «По объявлению забастовки в 1 часу дня остановились — водопровод, городская электрическая станция, все склады и т. д. Немедленно же распространились слухи, что забастовка примет затяжной характер, почему многих обывателей объяла паника».

Туляки толпами потянулись к источникам, где можно было бы набрать воды. Каких только очередей к тому времени не знали жители — хлебных, дровяных, керосиновых, даже мыльных и папиросных,— но о том, что появятся «водяные», не могли представить даже в страшном сне. Но он случился: «у Чугунного моста и на Демидовской улице, около колодцев, бесконечные „хвосты“,— писала „Тульская молва“.

В то же время, по сообщениям газеты, бастующие служащие собрались в Народном доме (ныне здание Тульского областного театра юного зрителя.— С. Т. ), чтобы определить план дальнейших действий по претворению своих требований в жизнь. «На заседание была приглашена городская управа в полном составе». Чиновники «на соответствующий запрос о прибавках» [к зарплате] ответили, «что полностью их удовлетворить совершенно немыслимо, так как средств нет и пока не предвидится источников, откуда их можно было бы достать».

В зале поднялся гул негодования, в адрес управы посыпались оскорбления. На собрании появились большевики во главе с Григорием Каминским. Последние незамедлительно присоединились ко всем требованиям служащих и предложили общему собранию «принять их резолюцию, которая гласила, что прибавка должна быть выдана служащим в предъявленных ими размерах» и ни копейкой меньше. Получить на это деньги, по мнению большевиков, было бы возможно только за счет беспощадного обложения буржуев налогами. Как ни странно, но и через сто лет это предложение остается актуальным, правда, на современном языке «прогрессивное налогообложение» звучит куда более политкорректно.

Резолюцию большевиков приняли подавляющим большинством голосов. Вопрос о прибавке жалованья был передан в центральный комитет рабочих городского самоуправления, «долженствующий добиваться удовлетворения требований во что бы то ни стало». На следующий день все городские служащие вернулись на свои рабочие места. Жизнь в городе возобновилась.

Это был первый, хотя и маленький, но уже триумф большевиков и особенно их тульского лидера: «Под бурные аплодисменты раздаются голоса, что большевик Каминский должен быть избран городским головою, он единственный работник, чуть ли не „маг-чародей“, могущий исполнить всё»,— описывал происходящее в Народном доме корреспондент «Тульской молвы».

Под «Умирающего лебедя»

Одолжив денег городскому хозяйству, состоятельная публика поспешила в Новый театр (ныне областная филармония.— С. Т. ) за билетами на концерты, «представляющие исключительную художественную ценность». В Тулу приезжали известные столичные артисты. Для мятежных дней осени 1917 года событие немыслимое: царившая повсеместно анархия и небывалый разгул преступности привели к тому, что гастролировать по городам страны уже никто не решался. «Пригласить в Тулу премьеров государственных петроградских театров, по словам устроителя концертов, было очень трудно. „Если до войны… артисты очень неохотно ехали в Тулу, то согласие на поездку теперь… я не знаю чему приписать“,— рассказал „Тульской молве“ импресарио.

30 (12 ноября) и 31 (13 ноября) октября, в последние мгновения жизни в капиталистической России, туляки наслаждалась выступлениями будущей эмигрантки, примы Мариинского театра Елены Смирновой и будущего лауреата Сталинской премии, народного артиста СССР Юрия Юрьева — поистине судьбы, созвучные эпохе. Каждый концерт состоял из 20 номеров. В числе прочих в программу концертов входили картина из балета «Умирающий лебедь» в исполнении Е. А. Смирновой и монолог Дмитрия Самозванца в Грановитой палате в исполнении Ю. М. Юрьева.

Пока туляки наслаждались музыкой Сен-Санса, на улицах Москвы между большевиками и верными Временному правительству войсками шли упорные бои за центр города. Ожесточенная борьба велась за Крымский и Каменный мосты, в районе Остоженки, Пречистенки и на других улицах, Кремль обстреливался из артиллерийских орудий. В Петрограде юнкера подняли общегородское антибольшевистское восстание, с обеих сторон погибли до 200 человек. Над страной сгущались грозные тучи Гражданской войны.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости