Душа России
10 октября 2017 00:00
Автор: Н. Гараджа, Н. Гоноцкая, Г. Кириленко.
На днях закончился фестиваль «Есенинские
Вряд ли кто из критиков, да и просто почитателей его таланта удовлетворяется образом поэта как «скандалиста», «хулигана», «уличного повесы», «московского озорного гуляки». Справедливости ради надо отметить, что этот образ в значительной степени сконструирован самим поэтом.
Стереотипам противоречит его нежное отношение к матери, постоянная забота о сестрах. А открытое признание своего неверия («Стыдно мне, что я в Бога не верил, горько мне, что не верю теперь»), скорее, является выражением сомнений, исканий, коренящихся в глубине души каждого духовно зрелого человека.
Всё творчество поэта пронизано религиозными образами, поэтическое слово неотделимо от смысла, им выражаемого,— это своего рода «мысле — образ». Вот названия лишь некоторых его стихотворений: «Пантократор», «Октоих», «Сорокоуст», «Преображение», «Инония», «Сельский часослов»,
Так может, стоит удовлетвориться оценкой творчества Есенина как бессознательного выражения народной стихии? Но Есенин — не просто крестьянский
В своем эссе «Ключи Марии» он разворачивает картину «космизированного христианства». Идеи Есенина оригинальны и даны в поэтичном оформлении. Думается, исследователи русского космизма незаслуженно прошли мимо строя мыслеобразов поэта. Есенин не выдвигает абстрактные идеи — он идет «снизу», выявляя контуры поистине вселенского мироощущения русской души через обращение к бытовым предметам.
Почти каждая вещь является символом целостности; орнамент, нанесенный на вещи домашнего обихода, есть «непрерывное богослужение». Все наши коньки на крышах, пишет поэт, петухи на полотенцах, цветы на постельном белье не есть простое украшательство, это великая «эпопея исходу мира и назначению человека». Есенин концентрирует внимание читателя на трех основных мифологемах: мифологеме пути, мирового древа и
Путешествие, путь, странствие, как отмечают современные исследователи, является архетипом, то есть одной из фундаментальных составляющих любого мировоззрения. Смысл этого образа может быть различен: это и самосовершенствование, и научный поиск, и постоянное стремление к новым событиям, и религиозные искания. Наши исследователи проследили мотивы странствия в литературных произведениях, психологи интерпретировали путешествие как путь в глубины человеческого «я». Есенин пошел по совершенно другому пути: он пишет, что «мы заставили жить и молиться вокруг себя почти все предметы». Так, конь во всех мифологиях есть символ стремления, движения, но «только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу, уподобляя свою хату под ним колеснице». Мистерия вечного кочевья, пишет Есенин,— это черта России как Скифии в своих истоках. «Избяной обоз» России едет в космосе, по Млечному пути. Но русский космос — это не космос древнего грека, живое, но самодостаточное органическое целое, где чрезмерная целеустремленность, чрезмерные желания человека бессмысленны и излишни. Скорее, космос — это некая Божественная среда, где все предметы — лишь знаки движения к Богу. «Я еду к тебе, в твои лона и пастбища»,— говорит наш мужик, запрокидывая голову конька в небо».
Слово вторично по отношению к предметным символам, считает Есенин. Но, построив новый поэтический язык, люди научатся читать заново забытые ими знаки, смоют препятствия в «мире внешней жизни», заживут мирно во «вселенском вертограде» и будут отдыхать под ветвями единого вселенского древа. Конечно, идея Есенина утопична. Новый язык буквально заставит человека погрузиться в мифологемы прошлого, ведь язык — это «дом бытия». Есенин пишет о трех образах — «заставочном», «корабельном» и «ангелическом» — нового языка. Фактически он говорит о трех аспектах функционирования мифа — сходстве всех вещей, их сближении и отождествлении. «Как бы», основной механизм поэтической метафоры, заменяется реальным процессом сотворения реальной вещи, искусство становится жизнью.
При всей их причудливости не стоит отбрасывать эти идеи, как не отбрасываем мы идеи и образы европейского романтизма и символизма, идеи структурной антропологии К.