Меняем зайцев на табак
22 февраля 2017 00:00
Автор: Татьяна МАРИНИЧЕВА
Третий год войны Тула переживала тяжело. Театр военных действий был
Без надежды на мир
«Миновал год, на который возлагались большие надежды, от которого ждали, что он будет годом развязки и мы увидим конец мировой войны»,— пишет в редакционной статье за 19 января Б. И. Филатович.
И далее автор размышляет о том, о чем, в общем, говорят все в то время: что у Германии иссяк запас жизненных сил, то же происходит и с ее союзниками.
«Год прошел, но мы
Да, говорят не о мире — всё больше о трудностях, бедности, непорядках и дефиците.
Старушки из богадельни
«Война ложится непосильным бременем на бедных
«Говорят, что смотрительница богадельни, пользуясь родственными связями с попечителем, забрав все бразды правления в свои руки, доводит чрезмерной экономией жалких старух до полного лишения.
Урезая до минимума продукты питания и предупреждая всякую жалобу угрозой строгого наказания, она, кроме того, держит богадельню, что называется, в грязном теле: белье не меняется месяцами, одежда не просушивается и не проветривается, одеяла не стираются и прочее.
— Время военное,— восклицает смотрительница,— а в военное время должны молчать. Кто же не будет — того в бараний рог согну! …
— В бараний рог и жмет,— плачут богаделки и не смеют пикнуть и пожаловаться на свою суровую долю»,— делает вывод репортер.
Конечно, в это время в городе царит настоящий дефицит всего. В тех же номерах в конце января в «Тульской молве» публикуется забавный фельетон про мыло и Петю. Смысл фельетона таков, что сначала мама долго и тщательно учит маленького мальчика мыть руки с мылом, а теперь в войну мама выдает Пете мыло только на большой праздник Рождества.
Казалось бы, мелочи. Но из них складывается жизнь. Возьмем, например, золу.
Обычная печная зола…
«Нас просят обратить внимание на то, что домовладельцы сплошь да рядом посыпают обледенелые тротуары золой, содержащей массу обгорелых гвоздей, которые наносят большие повреждения обуви».
А в другой публикации речь идет о том, что услуги сапожников стали невыносимо дорогими: «Поистине безумные цены стали драть за починку обуви наши сапожники. Так, например, за подкидку подошв и каблуков берут по 18 рублей».
Обувку купить негде, а отремонтировать уже имеющуюся — это же бешеные деньги, а тут еще нерадивые домовладельцы золу не просеивают от гвоздей.
И домовладельцев тоже можно понять: нормальных дров не купишь, приходится топить чем бог пошлет — разобранными заборами, разбитыми телегами и прочим хламом. Не до жиру. Война.
И мясом не торгуют
«Вчера почти ни в одной мясной лавке в городе продажи мяса не было.
Торговала лавка Некрасова близ Кремля, но мясо отпускалось почти исключительно оружейникам, по свидетельствам.
Около лавки этой, как и надо было ожидать, образовались хвосты из… оружейников.
Другая лавка торговала мясом на Воронежской улице — Беланина. Там шел отпуск всем обывателям, но так как лавка эта удалена от центра, то о ней мало кто и знал.
Кроме того, мясо продавалось еще на базаре по 75 коп. за фунт, но при условии брать не менее половины туши».
Кстати, можно и цены, таким образом, сравнить. Цена килограмма мяса — около двух рублей. А починка обуви целых 18 рублей, то есть девять килограммов мяса. Да, действительно, задрали цены тульские сапожники за свою работу, не зря обыватели возмущаются.
И конечно, раздражает туляков дефицит. Пространный фельетон помещен в «Тульской молве», его автор сравнивает жизнь сегодняшнюю и доисторическую, так сказать, «эпоху натурального обмена»:
«Сахар меняется на муку.
За сотню яиц вам дадут пуд крупы.
Оборотистые люди ухитряются даже менять зайцев на табак.
Так пришли мы к первобытной меношной торговле.
Она имеет свои удобства, и скоро, вероятно, услышим, что будут говорить про
— За ней пятьдесят кубов березовых дров.
Или:
— За ней двадцать вагонов сахару.
Это про миллионершу.
Как дошли мы до жизни такой?»
