Тест на человечность

Готова ли школа принять детей с ограниченными возможностями по здоровью?

Особенные ребята — не самые удобные ученики для школ. Им требуется повышенное внимание, и нередко они в силу специфики своего заболевания тормозят учебный процесс, вызывая недовольство учителей и одноклассников. Поэтому начало каждого учебного года родители таких детей ждут с тревогой, пытаясь предусмотреть проблемы, с которыми им придется столкнуться в этот раз.

На минувшей неделе новоиспеченный министр образования России Ольга Васильева пообещала, что одновременно с развитием инклюзивного образования, когда особенные школьники учатся вместе с обычными, будет активно развиваться система спецшкол и спецклассов.

Перед началом учебного года корреспондент «Молодого коммунара» отправился в гости к семьям, в которых есть дети с ограниченными возможностями.

Во враждебной среде

У Юлии Войтишор — 16-летний сын с диагнозом «церебральный паралич». Обучается только на дому. В этом году он окончил восьмой класс, разумеется, с поправками на заболевание — его учебная программа кардинально отличается от обычной школьной.

— Мы выбрали домашнее обучение, потому что Артему очень сложно привыкать к новым людям. Своему же учителю, который прикреплен к нам от спецшколы, он уже доверяет, хотя вначале был довольно замкнут,— рассказывает Юлия.— Занимаемся по индивидуальной программе. Она строится в зависимости от того, как он усваивает материал. Например, «2 +2» мы осваивали три урока. И лишь после получения результата двигаемся дальше…

У Артема также нет привычных для каждого школьника предметов — физики, химии и биологии. Его задача — в процессе учебы подготовиться к жизни, получив простейшие понятия о том, что происходит за окном квартиры. Он должен знать времена года, животных и уметь считать, и если даже для обычного второклассника это элементарные знания, то их освоение для ребенка с ДЦП — огромный шаг вперед.

— Мы приписаны к специальной школе 8-го вида,— продолжает Юлия.— Ребята там учатся с различными диагнозами — от аутизма до нарушения психомоторных функций. Есть дети очень импульсивные, кто-то может быть агрессивным. А с диагнозом Артема его очень легко обидеть, поэтому ради безопасности пришлось отказаться от общения со сверстниками. Можно, конечно, было бы с ним ходить на уроки, но в школах, особенно обычных, родителям запрещается присутствовать в классе. Наверное, чтобы не портить имидж школы, чтобы никто не видел, как учитель ругается…

По словам Юлии, не готовы принять в свою компанию колясочников и обычные дети, более того, если ребята из спецшколы могут его обидеть неосознанно, просто не понимая многих вещей, то здоровые школьники на улице вполне сознательно нередко подшучивают и отпускают едкие комментарии, что еще больше замыкает Артема в себе. Поможет ли побороть эту детскую жестокость активно продвигаемое сегодня инклюзивное образование — неизвестно. Одно можно сказать точно: к такому формату учебы придется привыкать как одним, так и другим. 

— Первое время из-за таких выходок ребят у меня наворачивались слезы, и я не знала, что делать,— признается Юлия.— Но со временем привыкла и даже научилась делать замечания, причем чаще родителям, поскольку именно они ответственны за свое чадо. Знаете, многие смущаются после замечаний…

Но есть и еще одна проблема, в силу которой родители детей-колясочников предпочитают обучение на дому. Зачастую выход на улицу из подъезда — целая транспортная операция…

— Да, в Туле есть места с «безбарьерной средой», но до нее же добраться нужно,— отмечает Юлия Войтишор.— Я сажаю ребенка в коляску и не могу с ним выйти на улицу: пандусы у нас в подъезде установлены неправильно. Это же просто рельсы, да еще и не подходящие под размер коляски. Неделю назад была на приеме в администрации Тулы, обещали прислать специалиста, но пока никто не приходил. Даже выйдя во двор, мы попадаем во враждебный мир: в большинство дверей учреждений коляска не проходит, водители маршруток правдами и неправдами пытаются отказать в проезде, и это лишь некоторые факты, из-за которых не хочется выходить из дома…

Наставники

Ряд проблем с родителей, бьющихся над предоставлением своему чаду хоть какого-то образования, мог бы снять специальный социальный работник, который сопровождал бы ребенка в школу и помогал ему в процессе обучения. Таких сопровождающих называют сегодня модным словом «тьютор» (от англ. tutor — наставник). Наша следующая собеседница знает, что это такое.

9-летний сын Татьяны Вербицкой Владислав в этом году перешел в третий класс. Его диагноз — аутизм. Тем не менее он ходит в обычную школу. У него не нарушен интеллект — учится не хуже других, а по некоторым предметам даже лучше. Особенно хорошо дается математика, проблемы возникают лишь там, где нужно выстраивать логические цепочки.

— Когда сын пошел в первый класс, я добилась в психолого-медико-педагогической комиссии получения себе права тьюторского сопровождения своего сына,— рассказывает Татьяна.— Два года все было спокойно, я посещала уроки с Владиславом. Не скажу, что учителям это особо нравилось. Справедливости ради нужно отметить, что в их опасениях есть доля смысла: родители же всегда все поворачивают в пользу своего ребенка…

Но в этом году Татьяне сообщали, что тьюторы в Туле есть, и ей, как и другим родителям особенных детей, они будут предоставлены. Сомнение у женщины вызывает одно — квалификация этих работников. По ее словам, право на такую деятельность, согласно квалификационным требованиям, может получить педагогический работник, имеющий стаж работы по специальности более двух лет, окончивший психологические курсы и прошедший курсы по тому заболеванию, которое имеет его подопечный. А много ли таких в Туле?

— Социальный центр в качестве тьюторов нам предоставил студентов старших курсов педагогического университета,— говорит Татьяна.— И пусть они не обладают необходимым опытом, я считаю, что это отличные кандидаты на такую работу. У них еще нет зашоренности сознания, они ищут новые подходы, хорошо адаптируются к изменяющейся обстановке, что важно при работе с особенными детьми. Это было бы выходом, но студенты могут работать с нами лишь дважды в неделю. И среди моих знакомых нет ни одного, кто смог бы добиться ежедневного присутствия этих ребят. Мне директор школы дал разрешение на присутствие на уроках как тьютору, а других родителей просто не пустили бы в школу…

По словам Татьяны, сегодня в Москве активно развивается рынок таких специалистов, плата за сопровождение ребенка в школу доходит до 50 000 рублей в месяц. В Туле пока спрос явно превышает предложение.

Что касается инклюзивного образования, то Татьяна считает: ни дети, ни учителя пока морально не готовы к такому формату обучения. И дело тут даже не только и не столько в детской жестокости.

— Наши дети неудобны и учителям, и другим родителям. В моем случае, например, родители одноклассников Владислава писали жалобу, что не хотят, чтобы мой ребенок обучался с их детьми, аргументировали это тем, что он мешает учебному процессу,— вздыхает Татьяна.— Для учителей же мы неудобны тем, что требуется индивидуальный подход, а учителя не готовы к этому. Поэтому и нужны официальные тьюторы. Если бы учителя были более внимательны к каждому ученику, то тогда нам достаточно было бы просто проводить ребенка до школы…

Кстати, как заметили родители особенных детей, в некоторых школах, готовящихся к новому инклюзивному стандарту обучения, ставят пандусы, кладут на пол специальную плитку для слепых, но лишь на первом этаже. И не учитывается, что ограниченные возможности — они же по-разному бывают ограничены.

— К примеру, в школе из особенных детей учатся три аутиста, а вся инфраструктура рассчитана на колясочников и слепых ребят,— говорит Татьяна.— В первую очередь, наверное, нужно обратить внимание на тех, кто обучается в настоящий момент, а не придет, возможно, в будущем. И хотя бы интерактивные классы устроить вместо плитки для слепых, которую школьники за год сломали…

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости