Все началось с рассказа Солженицына…

Здравствуйте! Музей-заповедник «Куликово поле» был создан полвека назад, и я был среди тех, кто начинал его «обустраивать». Хотелось бы поделиться воспоминаниями с вами и вашими читателями.

Второй год моей студенческой жизни завершался не совсем обычно. Согласно учебному плану летом мне предстояла производственная практика, причем на выбор: или педагогическая в пионерском лагере, или музейная. Как правило, студентов-второкурсников историко-филологического факультета Тульского пединститута направляли на практику в музей-усадьбу Л. Н. Толстого «Ясная Поляна». Посетителей в летние месяцы там бывало великое множество и музею требовались дополнительные экскурсоводы и просто помощники, рабочие руки. Повинность эту студенты отбывали с большим удовольствием: природа, хорошая компания и от Тулы всего 12 км.

Но пришла в тот год на факультет одна необычная заявка — направить одного студента исторического отделения на поле Куликово, где началась работа по созданию будущего музейного комплекса. Поскольку я был тесно связан с областным краеведческим музеем, которому поручалась работа по созданию музея, практикантом, к моей величайшей радости, назначили меня.

Тут необходимы пояснения: почему именно в 1966 году, а не позднее и не ранее, Куликово поле начали обустраивать как будущий музейный комплекс. Всему этому предшествовал крупный скандал, который разразился после публикации в первом номере журнала «Новый мир» за 1966 год рассказа А. И. Солженицына «Захар Калита». В том самом «Новом мире», где были впервые опубликованы потрясшие всю мыслящую Россию произведения будущего нобелевского лауреата, и в первую очередь — «Один день Ивана Денисовича».

Рассказывая в «Захаре Калите» о прогулке с друзьями на Куликово поле, а по сути — о прогулке в историю, Солженицын с огромной силой затронул национальные чувства россиян. Он живописно и подробно, без нравоучений и излишних обобщений описал то катастрофическое запустение, в котором оказалось во второй половине ХХ века одно из самых памятных и сакральных мест русской истории — Куликово поле. Зоркий глаз писателя не пропустил ничего: ни отвалившихся от памятника Дмитрию Донскому чугунных плит, ни полуразрушенной церкви Сергия Радонежского, ни бесконечной тоски и обиды за Россию в глазах местного смотрителя Захара, бессильного что-либо сделать для реанимации исторической памяти…

Добравшись в прекрасный июньский день до Куликова поля, я обнаружил там строительную времянку и небольшую экспозицию, посвященную Мамаеву побоищу, а также раскладушку, на которой мне предстояло проводить ночные часы.

Здесь же передо мною предстала и главная хранительница всего этого богатства — Клавдия Михайловна Алексеева, жительница соседней деревни и учительница местной начальной школы. Незадолго до моего приезда она сменила на ответственном посту прославившегося благодаря Солженицыну Захара. С ней мы быстро нашли общий язык и проработали душа в душу почти полтора месяца. Экскурсии по Куликову полю проводили по очереди. Текст был заранее разработан с нашим участием и утвержден на музейном совете в Туле.

Чаще всего посмотреть, что такое Куликово поле, приезжали семьями или дружескими компаниями на собственном транспорте: «Москвичах», «ГАЗиках», «Волгах». Это были жители Тульской и соседних областей — Рязанской, Липецкой и Орловской. Иногда появлялись москвичи.

Самым близким объектом к нашей времянке, где начинались экскурсии и висел выполненный тульскими худфондовцами план битвы, был храм Сергия Радонежского. О храме мы рассказывали издали, стесняясь его запущенного состояния.

Экскурсантов объединяли в небольшие группы человек по 8–10 и минут 35–40 водили по полю, рассказывая, из-за чего началась битва, как она проходила и что значила для русской истории; где размещались «полк правой руки», «полк левой руки», «засадный полк», где стоял шатер самого Мамая…

К памятнику Дмитрию Донскому, сооруженному в 1850 году архитектором А. П. Брюлловым, подходили близко: в отличие от храма, его можно было и обойти, и потрогать, и, конечно, им полюбоваться. Проводя экскурсии, я всегда читал стихотворение «На поле Куликовом» Александра Блока. Это производило впечатление и действовало завораживающе на экскурсантов, многие из которых вообще не читали Блока. Они забывали обо всем на свете и погружались в мир русской истории и русской поэзии. А дальше были и лебединый крик над Непрядвой, и орлий клёкот над татарским станом, и, конечно же, прозаический рассказ о битве и ее участниках…

Борис Тебиев, доктор педагогических наук, доктор экономических наук, профессор РГГУ, г. Москва.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости