Дивизия туляков под Могилёвом не сдалась

История — непростая наука. Все мы считаем, что её изучали, но большинство ошибается. Мы историю, как говорилось в школе, проходили. И благополучно прошли. В основном мимо. 

А вот и простой пример. Что нам известно о начале Великой Отечественной? «22 июня ровно в 4 часа Киев бомбили…» А дальше всё почти по Лермонтову: «Мы долго молча отступали…» Только через два десятка (!) лет после Победы наши соотечественники узнали о подвиге защитников Брестской крепости. А о героизме наших земляков — туляков, новомосковцев (тогда еще сталиногорцев), оборонявших Днепровский рубеж в районе Могилёва, было известно гораздо меньше. Буквально до сегодняшнего дня.

Сталиногорцев помнят в Могилёве

В конце 2019 года одно из тульских издательств выпустило книгу Виталия Богомолова «Сталиногорск. Могилёв. Бессмертие». Автор известен в Тульской области хорошо, даже очень. Но, что удивительно, работавший в комсомольских, партийных органах, а потом и на посту заместителя губернатора Тульской области в основном с промышленными предприятиями, В. А. Богомолов вдруг взялся, образно говоря, за перо, чтобы увековечить память бойцов и командиров 172-й стрелковой дивизии, сформированной и дислоцировавшейся в Сталиногорске в 1939 году и почти в полном составе погибшей в июле 1941-го под Могилёвом. И помогли ему в этом… Да, тульские предприятия, среди которых ООО «ККС».

— Шел как-то по улице Советской в Туле,— поясняет Виталий Алексеевич.— Увидел на одном из домов мемориальную доску, сообщающую, что здесь был штаб 110-й стрелковой дивизии, которая формировалась и дислоцировалась в городе оружейников. И стало обидно за нашу 172-ю стрелковую дивизию, также формировавшуюся на тульской земле, в Сталиногорске. Не умаляя заслуг 110-й дивизии, скажу, что основной удар под Могилёвом приняла на себя 172-я. Я узнал об этом будучи в Могилёве на экскурсии еще в семидесятые годы прошлого века. Поразило то, что в Могилёве наших помнят и память эту чтут. А в Новомосковске — только немного информации в краеведческом музее. Понятно, что тогда сведений было меньше. А сейчас доступны архивы, много материалов есть в открытых источниках. Например, в 1966 году были изданы воспоминания маршала Советского Союза А. И. Ерёменко.

Кстати, Ерёменко в своей книге сравнивал действия защитников Могилёва с подвигами гарнизона Брестской крепости и участников Сталинградской битвы. А военкор «Известий» Константин Симонов, приезжавший в расположение 388-го полка 172-й специально снять 39 подбитых бойцами на Буйничском поле немецких танков, позже положит в основу образа одного из героев своей знаменитой эпопеи «Живые и мёртвые» впечатления от общения с комполка, уроженцем села Большие Калмыки — ныне Киреевского района — Тульской области С. Ф. Кутеповым.

Автор использует даже данные из немецких документов, где осаждённый город называют «крепость Могилёв», а оборонительную операцию «Могилёвской битвой». Ну и, конечно, впоследствии противник признал безусловное мужество, самоотверженность и высокий уровень боевой подготовки бойцов и командиров оборонявших город соединений.

В воздухе пахнет грозой

Дивизия дислоцировалась в Сталиногорске, но различные части соединения размещались в других населенных пунктах региона — Ефремове, Плавске, Белеве, Богородицке, Донском. В. А. Богомолов объясняет, что до начала Второй мировой кадровых дивизий, укомплектованных живой силой и техникой по нормам, близким к требованиям военного времени, было немного. Укомплектованность остальных соединений составляла от 25 до 75%, причем техника, формально приписанная к ним, находилась на балансе различных организаций народного хозяйства.

«В ночь на 7 сентября 1939 года было принято решение провести частичную мобилизацию Красной Армии, и войска получили приказ начать большие учебные сборы (БУС), что означало проведение развертывания отдельных частей, имевших срок готовности до 10 дней, с призывом личного состава из запаса и получением из народного хозяйства недостающих техники и имущества по штату военного времени. В порядке реализации плана больших учебных сборов и началось формирование 172-й стрелковой дивизии»,— пишет автор.

Сказать, что это было непросто,— не сказать ничего. Автор приводит воспоминания участников событий и документы, подтверждающие, что среди множества вопросов особенно остро по традиции стоял «квартирный». Но область помогала, содействовала в решении поставленных задач, а первый комдив Я. Г. Крейзер времени даром не терял — боевая подготовка шла по плану, несмотря на трудности. В конце января был получен приказ: отправляться на фронт для борьбы с белофиннами. Месяц ушел на доукомплектование по нормам военного времени, в основном за счет добровольцев. И 23 февраля 172-я мотострелковая дивизия под командованием полковника Крейзера отправилась на Север для борьбы с белофиннами.

Тогда дивизия опоздала совсем немного — мирный договор был подписан 13 марта. Так что до боевых испытаний оставалось еще чуть больше года. За это время существенно обновился личный состав. В дивизию пришли новобранцы. Был назначен и новый комдив — генерал-майор М. Т. Романов. К весне 1941 года командный состав был укомплектован на 76%, в боевых подразделениях этот показатель был гораздо выше. Стрелковое и артиллерийское вооружение было по комплектности близко к штату военного времени. Хуже обстояло дело с бронетехникой.

На запад!

Известие о начале войны пришло, когда 172-я стрелковая дивизия находилась на учебных сборах в Тесницких лагерях. Бойцы готовились к торжественному маршу. Вместо этого последовал приказ о возвращении к месту постоянной дислокации для доукомплектования и отправки на фронт…

Первыми 1 июля 1941 года на станции Луполово (примыкающей к Могилёву) и разъезде Буйничи выгрузились пять эшелонов считающегося лучшим в дивизии 388-го стрелкового полка под командованием С. Ф. Кутепова. Следом прибыли воины 747-го стрелкового полка, которым командовал подполковник А. В. Щеглов. Чуть раньше, 27 июня, на позиции начали прибывать части 110-й стрелковой дивизии, сформированной и дислоцировавшейся в Туле. Вместе с 53-й стрелковой все три дивизии входили в состав 61-го стрелкового корпуса под командованием генерал-майора Ф. А. Бакунина. Именно этот корпус сначала отражал натиск вражеских войск с запада, а потом занял круговую оборону.

Позже Г. К. Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» напишет: «Четыре пехотные дивизии, танковая дивизия, полк „Великая Германия“ и другие немецкие части наступали на Могилёв… Круговую оборону города держал 61-й корпус генерала Ф. А. Бакунина. Особенно отличилась в боях за Могилёв 172-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора М. Т. Романова. Около 45 тысяч жителей Могилёва вышли на строительство оборонительных сооружений. Две недели отбивали атаки врага мужественные защитники города… Они сковывали части 46-го и 24-го моторизованных корпусов 2-й немецкой танковой группы и нанесли им значительный урон. Упорная оборона в районе Могилёва значительно затормозила продвижение врага». Только в одном автор книги «Сталиногорск. Могилёв. Бессмертие» не согласен с маршалом Победы: оборона Могилёва длилась 23 дня, что для первых дней Великой Отечественной было само по себе невиданным. Константин Симонов назвал это чудом.

Не паниковали, а воевали

Здесь писатель впервые увидел часть (388-й стрелковый полк Кутепова), которая не бежала, не паниковала, а воевала. Причем воевала согласно уставу.

«Как я потом понял, Кутепов, очевидно, уже знал то, чего мы еще не знали: что слева и справа от Могилёва немцы форсировали Днепр и что ему со своим полком придется остаться в окружении. Но у него была гордость солдата, не желавшего знать и не желавшего верить, что рядом с ним какие-то другие части плохо дерутся,— зафиксирует Симонов потом впечатления о встрече с комполка в своих дневниках.— Он хорошо закопался, его полк хорошо дрался и будет хорошо драться. Он знал это и считал, что и другие должны делать так же… Он желает думать, что вся армия дерется так же, как его полк. А если это не так, то он готов погибнуть. И из-за того, что другие плохо дерутся, менять своего поведения не будет».

Фронтовой корреспондент, он хорошо знал цену этой фантастической убеждённости. Понимал, что именно она стала стержнем для тех, кто в безнадёжной, казалось бы, ситуации сражался плечом к плечу, исполняя свой воинский да и человеческий долг.

«Я не был солдатом, был всего-навсего корреспондентом, но я видел, что такое военная „мясорубка“, как она перемалывала наших бойцов. И как они преодолевали страх, становились победителями там, где это, казалось, было просто невозможно по всем законам логики. Мне никогда не забыть это поле под Могилёвом, которое в июле 1941 года в самом прямом смысле было пропитано кровью наших солдат. И в то же время там я впервые увидел триумф солдатского мужества — 39 сгоревших немецких танков»,— писал Константин Симонов.

Да, взрывать танки связками гранат, а то и бутылками с зажигательной смесью начали не во время Московской оборонительной операции, как принято считать, а гораздо раньше — под Могилёвом. В. А. Богомолов утверждает, что горючая жидкость, самовоспламеняющаяся при ударе,— изобретение новомосковцев-химиков…

Оптимистическая трагедия

Пока была связь со Ставкой, могилёвцы получали один приказ маршала Тимошенко: «Город не сдавать!». Но подходили к концу бое — припасы, выходила из строя техника, росли людские потери. И командир 61-го корпуса Ф. А. Бакунин принял решение: прорываться из окружения с боями к своим. Это было непростое решение, потому что в могилёвской земле остались тела верных товарищей, отдавших жизнь за то, чтобы не пустить захватчиков. И очень трудноосуществимое — такой длительный марш-бросок обессилевших людей по тылам врага был проблематичен. Но и тех немногих, что прорвались с боями к своим, встречали не как героев. «После выхода из окружения,— цитирует автор книги генерала

Ф. А. Бакунина,— я был вызван в Москву, в кадры, где выслушал от генерала А. Д. Румянцева несправедливые попреки о якобы прежде-временной сдаче Могилёва. Невзирая на это, я доложил ему об особо отличившихся и пытался передать их список. Но получил на это однозначный ответ: «Окруженцев не награждаем…»

Отчасти у этой истории трагический финал — практически все защитники белорусского города погибли, кто-то оказался в плену, после которого считался чуть ли не предателем. Из окружения вырвались очень немногие. Генерал-майор Романов, будучи раненым, попал в плен, погиб. Некоторые органично влились в партизанское движение, чёткой организации которого во многом помогла задержка гитлеровцев у Могилёва. Трагически погибли оставшиеся в городе с дивизионным госпиталем врачи В. П. Кузнецов, А. И. Паршин и Ф. И. Пашанин, спасавшие раненых красноармейцев от гитлеровского плена — их выдал предатель, но они проявили мужество и стойкость, за что были казнены. Но дело их продолжили товарищи-сталиногорцы — хирург А. Ф. Тищенко и операционная медсестра Е. Н. Алпатова. Они наладили связь с подпольем и партизанами, переправляли к ним выздоравливающих бойцов, помогали с медикаментами. Но большая часть бойцов и командиров дивизии считаются пропавшими без вести. И все-таки…

В книге приведено письмо старшего сержанта 388-го стрелкового полка 172-й дивизии В. А. Пяткова писателю К. М. Симонову: «Участвовал в боях во всей Восточной Пруссии, во взятии Кенигсберга; после него был переброшен на Берлинское направление, участвовал во взятии Берлина, где и закончил войну. Почему Вам пишу обо всём этом? Чтобы Вы знали, что хотя в 41-м году фашисты считали, что полностью уничтожили нашу дивизию,— но нет! Всё-таки пусть нас мало осталось, но мы сами их добивали в их логове!»

Так, без морализаторства и рассуждений, В. А. Богомолов показал, что такое знаменитый тульский характер — в суровое время, в тяжелейших обстоятельствах люди исполняли свой долг, не считаясь с угрозами и страхами, не щадя сил и самой жизни.

Но у истории, как оказалось, свои повороты. 330-я дивизия, освобождавшая южную часть Сталиногорска от фашистов, спустя два с половиной года участвовала в освобождении города на Днепре, за что получила почётное название «Могилёвская».

Но это — совсем другая история.

Наталья ЗЕЛИНЬСКА.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости