Черная икра, самоволка и керосинки без керосина

В преддверии Дня защитника Отечества корреспонденты «Молодого коммунара» вышли на улицы Тулы и спросили мужчин: чем им запомнилась служба в армии и что было самым сложным в тот период?

Николай Мошкин (Пограничные войска, Таджикистан):

— Тех основ, которые давала общеобразовательная школа на уроках НВП и физкультуры, лично мне вполне хватило, чтобы спокойно и без особых усилий войти в армейскую атмосферу. Да и многие ребята также не испытывали в этом плане сложностей, потому что тогда «физре» в школах уделяли, на мой взгляд, более серьезное внимание. По значимости она была наравне с основными предметами. В наше время сдать норматив ГТО считалось обычным делом, а сейчас это подвиг. А добиться получения военного билета с непризывной статьей 7 Б, чтобы не пойти в армию, было позором. Психологически мы тоже были готовы к службе. Еще до призыва хорошо знали, что нас ждет, потому что приходившие из армии ребята, которые жили в нашем дворе, подробно рассказывали обо всем.

Сложности были связаны с не очень хорошим питанием. Оно было однообразным и невкусным. Среди солдат тогда ходила поговорка: «А где же масло? Масло в каше. А где же сахар? Сахар в чае». Чувство голода не покидало практически никогда. Иногда выручали печенье и конфеты, которые можно было купить в чипке.

Юрий (Военно-морской флот, Астрахань):

— Армия запомнилась самоволками и черной икрой. В самоволку ходили все. А как иначе?! Тяжело жить в замкнутом пространстве, молодым людям надо отдыхать. Вот мы и гуляли по городу, затем проводили время в кафе — есть что вспомнить. А черную икру в избытке и недорого можно было купить у браконьеров. Самым сложным в первые месяцы службы была адаптация к распорядку. Приходилось себя ломать. Но потом, когда привык, жизни в другом режиме уже и не представлял. А когда дембельнулся, дома еще долго по инерции поднимался в шесть утра.

Сергей Ханенков (Космические войска, Приморский край):

— В армии впервые почувствовал, что такое самостоятельность. В одночасье вдруг оказался один на один с проблемами, которые за меня никто решать не собирался — всё нужно было делать самому. Нужно было свыкнуться с мыслью, что теперь я сам себе и папа с мамой, и специалист во всех сферах деятельности одновременно. Причем о некоторых из этих сфер я до армии и представления не имел. Это касалось бытовых (стирка, подшивание воротничков, приготовление еды и т. д. ) и технических вопросов (всякие ремонты и тому подобное). Научился приспосабливаться, находить выход из любых ситуаций. Когда в части не было света, генератор вырабатывал электричество только для военных объектов, но не для бытовых помещений. Керосиновые лампы у нас были, но без керосина. Вот мы с ребятами и додумались сливать с дизелей топливо и заправлять им лампы в казарме.

Сергей Викторович (Ракетные войска, Калужская область):

— Вспоминаю дедовщину. Но никаких издевательств и жестокостей не было. Всё происходило в рамках разумного. Просто молодые выполняли работу за себя и за старослужащих: например, мыли полы. Дембелям не положено было с тряпкой возиться или в наряде «на тумбочке» дневальным стоять. Но никто из молодых не обижался, все понимали, что так в армии заведено… А еще молодых ставили «на фишку». Это когда солдат располагался у окна или двери и следил, чтобы никто из офицеров не пошел в сторону казармы. А «дедушки» в это время вопреки требованиям устава днем валялись на кроватях, а ночью после отбоя играли в карты или пьянствовали. Молодого, если он бдительно нес подобную «службу», «старики» потом угощали. Несмотря на такие неуставные взаимоотношения, никакого напряжения между призывами не было. А молодых, которые не нарушали скрытых традиций казармы, всегда уважали.

Когда мы сами стали «дедами», все эти порядки как-то отошли, и старшие призывы стали более демократичными по отношению к младшим. 

Евгений Бужинский (Ракетные войска, Владимир):

— С армией ассоциируются прежде всего сослуживцы и друзья, которых я там приобрел. После дембеля прошло девять лет, а мы по-прежнему созваниваемся, общаемся по интернету. Самым сложным было пережить то, что постоянно тянуло домой. Еще вспоминаю нашего прапорщика, веселый он был. Когда спрашивали: «Можно посмотреть телевизор?», отвечал: «Можно, только не включать». А ротный любил по ночам укреплять дисциплину — если после отбоя услышит больше трех скрипов кровати, командовал: «Подъем!»

Дмитрий Малыхин (Воздушно — десантные войска, Тула):

— Вот тем армия и запомнилась, что служил в родном городе. Такое было распределение. Наша часть стояла на ул. Фрунзе. И я, и родители были рады этому. Но в увольнении бывал нечасто. Когда же получал увольнительную, сразу бежал домой. Однако сказать, что в родном городе легче служить, не могу. Скорее — сложнее, потому что постоянно ощущаешь близость чего-то родного, и одновременно его недоступность.

Александр (Сухопутные войска, Краснодарский край):

— В уставе сказано: военнослужащий обязан стойко переносить трудности военной службы. Вот мы и переносили. Самое сложное при этом — убедить себя, что это неизбежно. Запомнились многокилометровые кроссы. Бежать ой как не хотелось. Но когда преодолевал себя и дистанцию, чувствовал невероятную гордость. Вспоминаются учения, когда мы на неделю передислоцировались в лес и жили в палатках. Первый раз даже тянуло поскорее туда попасть. Но на деле романтизма хватило всего на пару часов, потом начались тяготы.

Андрей Гракович (Военно-воздушные силы, Приморско-Ахтарск):

— Служил на объекте при аэродроме, жили в частном домике. Не скажу, что были в привилегированном положении, но служба отличалась от той, что в базовом подразделении. Мы были больше предоставлены самим себе, привычный армейский распорядок дня у нас носил несколько условный характер. Получали паек на десять дней и сами готовили. В ходу были тушенка, рис, гречка. А перловку есть не могли и отдавали прапорщику. Он кормил крупой кур в своем подсобном хозяйстве, а потом в благодарность приносил нам несколько раз по цыпленку.

Запомнились наряды по столовой, в которую нас привозили, если в части не хватало людей. Картошки нужно было начистить целую ванну. Заканчивали далеко за полночь, а потом жарили и ели эту картошку сколько хотели. Тогда мы были молодыми и всё легко переносили — с шутками и прибаутками.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости